Еще раньше Пенни сказала мне, что частообщается с Крисси, ежедневно посещает кладбище и проводит по часу в день,убирая ее могилу и разговаривая с ней. Пенни уделяла Крисси столько энергии ивнимания, что ее брак распался и муж ушел от нее два года назад. Пенни сказала,что почти не заметила его ухода.
В память о Крисси Пенни оставила ее комнатунетронутой, сохраниввсе веши и одежду на привычных местах. Даже ее последнее неоконченное домашнее заданиележало на столе. Только одно изменилось: Пенни забрала кровать Крисси в своюкомнату и каждую ночьспала на ней. Позже, поговорив с другими пациентами, пережившими острую утрату,я понял, что такое поведение довольно распространено. Но тогда по своейнаивности я подумал, что это болезненное преувеличение, с которым нужнобороться.
— Итак, Высправляетесь со своим чувством вины, цепляясь за Крисси и не живя своейсобственной жизнью
— Я простоне могу ее забыть. Знаете, память нельзя просто включать ивыключать.
— Отпуститьее — не значитзабыть. И никто не требует от Вас отключать память. — Теперь я был убежден, что сПенни нужно говорить напрямик: когда я становился резким, ее выносливостьповышалась.
— ЗабытьКрисси — это то жесамое, что признать, что я никогда не любила ее. Это как признаться в том, что твоя любовь ксобственной дочерибыла чем-то временным — чем-то преходящим. Я ее незабуду.
— "Незабуду". Ну, это немного отличается от того, чтобы "отключать память". — Она проигнорировала сделанноемной различие между"отпустить" и "забыть", но я настаивал на нем. — Прежде чем отпустить Крисси, Вамнужно захотеть этого, бытьготовой к этому. Давайтепопробуем разобраться вместе. Представьте на минуту, что Вы цепляетесь за Крисси,потому что сами выбралиэто. Зачем Вам это может быть нужно
— Я незнаю, о чем Вы говорите.
— Да нет,Вы знаете! Ну, подумайте! Что Вы извлекаете из этого цепляния за Крисси
— Яизменила ей, когда она умирала, когда нуждалась во мне. Я ни за что не изменюей снова.
Хотя Пенни пока не поняла этого,существовало непримиримое противоречие между ее привязанностью к Крисси и ееверой в реинкарнацию. Горе Пенни было заперто, сдерживалосьискусственно.Возможно, если она осознает это противоречие, ее горе сноваобострится.
—- Пенни,Вы говорите с Крисси каждый день. Где она Где она существует
У Пенни округлились глаза. Никто никогда незадавал ей таких идиотских вопросов.
— В день еесмерти я перенесла ее дух обратно домой. Я могу почувствовать ее рядом со мнойв машине. Вначале она была вокруг меня, иногда дома, в своей комнате. Затем, позже, я смоглаустановить с ней контакт на кладбище. Обычно она знала, что происходило в моей жизни, но хотелаузнать о своих друзьях и братьях. Я поддерживала связи со всеми ее друзьями, чтобырассказывать ей оних.
Пенни остановилась.
— Атеперь
— А теперьона уходит. И это хорошо. Это значит, она перерождается в новую жизнь.
— У нееосталась какая-то память об этой жизни
— Нет. Онавнутри другой жизни. Я не верю в это вранье о припоминании своих прошлыхжизней.
— Итак, онадолжна быть свободной, чтобы начать новую жизнь, и все же какая-то часть Вас нехочет ее отпускать.
Пенни ничего не сказала, только пристальнопосмотрела на меня.
— Пенни, Высуровый судья. Вы приговорили себя к пытке за преступление, которое состояло втом, что Вы не отпускали Крисси, когда она должна была умереть. Лично я думаю, что Высудите себя слишкомстрого. Покажите мне родителя, который вел бы себя иначе. Должен сказать Вам,что если бы мой ребенок умирал, я не смог бы примириться с этим. Но мало того,что приговор суров, он к тому же бессмысленно жесток по отношению к Вам.Похоже, что Ваше горе и чувство вины уже разрушили Ваш брак. А длительность наказания! Вот что менядействительно беспокоит. Наказание длится уже четыре года. Сколько еще ГодЧетыре ДесятьПожизненно
Я задумался, пытаясь сообразить, как помочьей понять, что она с собой делает. Она сидела неподвижно, уставившись на менясвоими серыми глазами, и, казалось, почти не дышала. Сигарета дымилась в пепельнице у нее наколенях. Я продолжал:
— Пока ясидел здесь, пытаясь понять все это, у меня возникла одна идея. Вы наказываетесебя не за что-то, что Вы сделали раньше, четыре года назад, когдаКрисси умирала. Вы наказываете себя за что-то, что Выделаете сейчас, за что-то, что Вы продолжаете делатьв этот самый момент. Вы цепляетесь за нее, пытаясь удержать ее в этой жизни, хотя знаете,что она принадлежит иной. Позволить ей уйти не значит отказаться от нее или нелюбить ее, — как разнаоборот, это значит по-настоящему ее любить — любить так сильно, чтобыотпустить ее в другуюжизнь.
Пенни продолжала пристально смотреть наменя. Она ничего не говорила, но, казалось, мои слова произвели на неевпечатление. В них чувствовалась сила, и я знал, что лучше всего будет просто молча посидеть рядомс ней. Но я решил добавить кое-что еще. Возможно, это был ужеперебор.
— Вернитеськ тому моменту, когда Вы должны были помочь Крисси уйти, к тому мгновению,которое выпало из Вашей памяти. Где теперь это мгновение
— Что Выимеете в виду
— Ну, гдеоно Где оно существует Пенни казалась возбужденной и встревоженной моимнастойчивымвыпытыванием.
— Я незнаю, что Вы имеете в виду. Это прошлое. Оно ушло.
—Существует ли какая-то память о нем Например, у Крисси Вы говорите, оназабыла все следы этой жизни
— Все этопрошло. Она не помнит, я не помню. Так что...
— Так чтоВы продолжаете мучиться из-за мгновения, которого нигде не существует,—"мгновения-фантома". Если бы Вам рассказали о ком-то другом, кто такпоступает, думаю, Вы сочли бы его глупцом.
Обдумывая этот разговор задним числом, янахожу в своих словахмного софистики. Но в тот момент они казались верными и глубокими. Пенни,которая при своей прямолинейности всегда имела на все ответ, опять сиделамолча, как будто в шоке.
Наши два часа подходили к концу. Хотя Пеннине просила о Дополнительном времени, было очевидно, что мы должнывстретиться снова.Слишком много всего произошло: было бы профессионально безответственно непредоставить ей дополнительный час. Она, казалось, не удивилась моемупредложению и сразу же согласилась встретиться на следующей неделе в это же время.
"Замороженное"— этот эпитет, часто применяемый кхроническому горю,оказался в данном случае очень точным. Тело немеет, лицо неподвижно, холодныенадоедливые мысли заполняют мозг. Пенни была заморожена. Сможет ли наша встречаразбить ледяную корку Я надеялся, что сможет. Я не имел представления о том,что в результате вырвется на свободу, но предвидел значительный прорыв и ждал ее следующего визита сбольшим любопытством.
Пенни начала этот сеанс с того, что тяжелорухнула в кресло и произнесла:
— Ну,парень, рада тебя видеть! Что за неделька была!
Она продолжала, с преувеличенным весельемсообщив мне хорошуюновость: за последнюю неделю она чувствовала себя менее виноватой перед Криссии меньше о ней думала. Плохая новость заключалась в том, что у нее произошлакрупная ссора с Джимом, ее старшим сыном, и поэтому она всю неделю то злилась,то плакала.
У Пенни было двое сыновей, Брент и Джим.Оба успели броситьшколу и нажить себе крупные неприятности. Шестнадцатилетний Брент отбывал срок вколонии для несовершеннолетних за участие в краже, а девятнадцатилетний Джимбыл уже хроническимнаркоманом. Стычка с сыном произошла на следующий день после нашей встречи,когда Пенни узнала, что Джим последние три месяца не вносил плату за их местона кладбище.
Место на кладбище Наверное, я ослышался ипопросил повторить.Нет, все верно, она сказала "место на кладбище". Около пяти лет назад, когдаКрисси была еще жива, но слабела, Пенни подписала контракт на дорогой участокземли на кладбище —достаточно большой,заметила она (как будто это что-то объясняло), "чтобы собрать вместе всюсемью". Все члены семьи — Пенни, ее муж Джеф и двое ее сыновей — согласились, после сильногодавления с еестороны, в течение семи лет вносить свою часть суммы.
Но, несмотря на их обещания, вся тяжестьвыплат легла на плечи Пенни. Джеф ушел два года назад и не желает иметь с нейничего общего — ни сживой, ни с мертвой. Ее младший сын, находящийся сейчас в заключении,естественно, не может вносить свою долю (раньше он выделял небольшую сумму изтого, что ему удавалось заработать в свободное время). А теперь она обнаружила,что Джим лгал ей и не вносил свою плату.
Я хотел было обратить ее внимание, чтодовольно странно было с ее стороны ожидать от этих двух молодых людей, имевших,очевидно, больше чемдостаточно проблем для своего возраста, готовности оплачивать свое место накладбище. Но Пенни продолжала перечислять душераздирающие событиянедели.
На следующий день после ее стычки с Джимомего спрашивали двоемужчин, очевидно, торговцев наркотиками. Когда Пенни сказала им, что Джима нетдома, один из них приказал Пенни передать ему, чтобы он вернул деньги, которые задолжал, иначе пустьзабудет о возвращении домой: никакого дома не будет.
Сейчас, сказала Пенни, для нее нет ничеговажнее, чем ее дом. После смерти отца (ей тогда было восемь лет), матьперевозила ее и сестер с квартиры на квартиру по крайней мере раз двадцать,часто оставаясь на одном месте не больше двух-трех месяцев, пока их не выселялиза неуплату. Она поклялась тогда, что когда-нибудь у нее и у ее семьи будетнастоящий дом, — ияростно боролась за свою мечту. Ежемесячный взнос был очень высоким, и послетого как ушел Джеф, ей пришлось одной нести все расходы. Несмотря насверхурочную работу, ей это с трудом удавалось.
Так что те двое зря так говорили с ней.После их ухода она несколько минут стояла в дверях ошеломленная; затем она сталапроклинать Джима зато, что он тратил деньги на наркотики, а не на взнос за участок; и, наконец, поее собственному выражению, она "совершенно вышла из себя" и погналась за ними.Они уже уехали, ноона прыгнула в свой мощный пикап и преследовала их на бешеной скорости пошоссе, пытаясь столкнуть на обочину. Пару раз ей удалось их стукнуть, и ониоторвались только потому, что гнали со скоростью больше ста миль вчас.
Затем она сообщила в полицию об угрозе(умолчав, естественно, о дорожном происшествии), и всю последнюю неделю ее домнаходился под постоянным полицейским патрулированием. Джим пришел домой в тотже вечер, только немного позже, и, услышав о том, что произошло, быстренькопобросал в рюкзак кое-какую одежду и покинул город. С тех пор она ничего о немне слышала.
Хотя в словах Пенни не было слышносожаления о том, как она себя вела, — наоборот, казалось, онарассказывает об этом с удовольствием, — все это ее, несомненно, сильно потрясло. Она чувствовала себя очень возбужденной,плохо и беспокойно спала и видела следующий замечательный сон:
Я брожу по комнатам какого-то старогоучреждения. Наконец, я открываю дверь и вижу двух мальчиков, стоящих на возвышении, напоминающемсцену. Они кажутсяпохожими на моих сыновей, но у них длинные волосы, как у девочек, и одеты они вплатья. Только все как-то неправильно: платья грязные и одеты наизнанку и задомнаперед. Туфли тоже одеты не на ту ногу.
Я увидел в этом сновидении столькомногообещающих намеков, что не знал, с чего начать. Во-первых, я подумал оботчаянных попытках Пенни удержать всех вместе, создать прочную семью, которой унее никогда не было в детстве, и о том, как это вылилось в ее непреклонное решениекупить дом и место на кладбище. А сейчас стало очевидно, что удержаться неудалось. Ее планы и ее семья разбились вдребезги: дочь умерла, муж ушел, одинсын в тюрьме, другой — в бегах.
Мне оставалось только высказать вслух этигорькие мысли и посочувствовать Пенни. Мне очень хотелось оставить достаточновремени для обсуждения ее сна, особенно его последней части, касающейся двух еемаленьких детей. Первые сны, рассказываемые пациентами во время терапии, бываютособенно богаты деталями и часто способны прояснить очень многое.
Я попросил Пенни описать основныевпечатления от этого сна. Она сказала, что проснулась в слезах, но старалась несосредоточиваться наболезненном содержании сна.
— А какнасчет двух маленьких мальчиков
Она сказала, что было что-то трогательное ижалкое в том, как они были одеты, — туфли не на ту ногу, грязные платья наизнанку. А платья Как насчет длинныхволос и платьев Пенни не могла объяснить это, разве что тем, что, может быть, вообще нестоило заводитьмальчиков. Может быть, она хотела бы, чтобы они были девочками Крисси былачудесным ребенком, хорошо училась, была красивой, музыкально одаренной. Крисси,как я догадывался, была тайной надеждой Пенни: именно она могла бы спасти семьюот проклятья нищеты и преступлений.
— Да,— печально продолжалаПенни, — сонсовершенно правильноизобразил моих сыновей — и одеты не так, и обуты не так. С ними вообще все не так— и всегда было. Онивсе время приносилитолько горе. У меня было трое детей: один ангел, а двое других — Вы только посмотрите на них:один в тюрьме, другой — наркоман. У меня было трое детей — и умерне тот. Пенни охнула и закрыла рот рукой.
— Я ираньше думала об этом, но никогда не говорила вслух.
— Как этозвучит для Вас
Она опустила голову, почти уронила ее наколени. Слезы стекалипо ее лицу и капали на джинсовую юбку.
—Бесчеловечно.
— Нет,наоборот. Я слышу в этом лишь человеческие чувства. Может быть, они выглядят неслишком благородными, но так уж мы устроены. Имея трех таких детей, как у Вас,и оказавшись в подобной ситуации, какой родитель не почувствовал бы, что умерне тот ребенок Черт возьми, любой подумал бы то же самое!
Я не знал, чем еще ей помочь, но она ничемне подтвердила, что слушает меня, и поэтому я повторил:
— Если бы яоказался в Вашей ситуации, я чувствовал бы то же самое.
Она по-прежнему не поднимала головы, толькокивнула еле заметно.
