Академическое гуманитарное сообщество и политика государства в России (1914-1930 гг.)
Автореферат кандидатской диссертации
-Санкт-Петербургский Государственный Университет
На правах рукописи
Сидорчук Илья Викторович
Академическое гуманитарное сообщество и политика государства в России
(1914-1930 гг.)
Специальность 07.00.02. - Отечественная история
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Санкт-Петербург, 2012
Работа выполнена на кафедре истории западноевропейской и русской культуры
исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор
Руденко Юрий Константинович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, заведующая научным
архивом Института истории материальной культуры РАН (СПб) Длужневская Галина Вацлавна
кандидат исторических наук, доцент кафедры
истории России XIX века - начала XX века
Исторического факультета МГУ (Московский
государственный университет им.
М.В. Ломоносова) Гайда Федор Александрович
Ведущая организация: Российская Национальная библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина
Защита диссертации состоится «19» апреля 2012 года в_________ часов на заседании
диссертационного совета Д.212.232.57 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете (199034, Санкт-Петербург, Менделеевская, д. 5, ауд. 770). С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.
Автореферат разослан «__ »____________ 2012 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор исторических наук А.В. Петров
2
Общая характеристика работы Актуальность темы
Актуальность данной темы определяется тем, что в отечественной исторической науке очень слабо разработан вопрос о взаимосвязи академической концепции человека и общества с государственной культурной политикой и «социальными экспериментами» рубежа XIX - XX веков. Далеко не полно и необъективно проанализирована роль академических ученых в становлении культурной политики советской власти периода 1917 - 1930 гг. При этом фактически не становились объектами изучения и попытки влияния академического сообщества на культурную политику императорского периода. Не анализировался должным образом интересующий нас вопрос о тенденциях в развитии концепций гуманитарных научных учреждений в данную эпоху, их самопозиционирования.
Объект исследования
Объектом исследования является взаимосвязь академической концепции человека и общества с культурной политикой государства за период с 1914 по 1930 гг., проблема адаптации «старой» науки и ученых «старой» школы в новых постреволюционных политических условиях, роль ученого сообщества в становлении культурной политики исследуемого периода, проблема механизмов реализации проектов, направленных на развитие антропологических дисциплин в контексте социально-политических изменений, общая динамика процессов в области гуманитарных наук.
Предмет исследования
Предметом исследования является деятельность и развитие ряда ведущих гуманитарных учреждений страны, на примере которых можно рассмотреть особенности взаимодействия ученого сообщества и власти в исследуемый период: Государственной Академии истории материальной культуры, Яфетического Института и Института по изучению Мозга и Психической Деятельности.
Хронологические рамки исследования
Хронологические рамки исследования определяются как решаемыми в нем задачами, так и исходными предпосылками. Именно с 1914 г. начинается строительство «большой науки», которое, замедлившись при Временном правительстве, с новой силой начинает развиваться после прихода к власти большевиков. Также принципиально важно для нас было показать преемственность послереволюционной науки с дореволюционной, для чего была отодвинута нижняя граница исследования. Кроме этого, именно данная граница более приемлема при историко-культурном подходе к рассмотрению проблемы. Исследуя науку в контексте развития культуры периода, не представляется допустимым ограничивать рамки работы лишь послереволюционными событиями.
Выбор верхней границы приходится признать достаточно условным. Общепринятой периодизации как для истории гуманитарной науки в целом, так и для истории многих отдельных дисциплин (в частности, археологии или языкознания) нет, что делает любой выбор относительным. В нашем случае, датой 1930 г. мы обозначили кардинальную перестройку отношения государства к науке,
3
активизацию идеологической борьбы и, в конечном счете, торжество агрессивного марксизма, подразумевавшую необходимость тотального перевода науки на марксистские рельсы и непосредственно связанного в исторической памяти с началом чисток и репрессий в отношении ученых «старой» школы.
Цель исследования
Настоящая работа ставит своей целью изучить основные особенности развития отечественной гуманитарной науки сквозь призму государственной политики за период с 1914 по 1930 г., степень влияния ученого сообщества на культурную политику страны и особенности взаимоотношений научной элиты с властью. Планируется выделить и проанализировать вопрос о тенденциях в развитии концепций высших учебных заведений и научно-исследовательских учреждений в данную эпоху, их самопозиционирования, отталкиваясь от комплексного анализа корпоративной истории и психологии ученого сообщества.
Поставленная цель потребовала решения следующих задач:
выявить и рассмотреть стратегии взаимоотношений научной элиты с властью в исследуемый период;
проанализировать роль академических ученых в становлении культурной политики государства периода 1914 - 1930 гг.
оценить масштаб и ценность феномена расцвета русской гуманитаристики второй половины 1910-х - 1920-х гг.;
изучить особенности процесса введения марксизма в гуманитарное знание в 1920-х гг.
разработать вопрос о взаимосвязи академической концепции человека и общества с системой его восприятия в рамках культуры периода и государственных проектов по модернизации концепций гуманитарных наук и гуманитарного образования.
Методологические основы диссертации
Поиск подходов к решению задач исследования требует использования ряда специальных методов исторического исследования:
ученое и творческое наследие представителей ученого сообщества и их жизненные
судьбы;
комплексный источниковедческий анализ, позволивший определить закономерности образования источников по теме исследования и степени отражения ими реального исторического процесса, свойства содержащейся в них информации, ее структуру, а также определить принципы систематизации архивных источников;
историко-системный метод (обобщение интерпретации исторических фактов и создания единой системы, а также анализа и оценки отдельных фактов с позиций всей системы);
4
- элементы контент-анализа, позволившие на этапе работ по выявлению комплекса исследований по рассматриваемой проблематике выделить ключевые моменты в отечественной и зарубежной историографической традиции.
В контексте представленного исследования важное методологическое значение имеют положения теории структурных изменений в науке Т. Куна. Применительно к истории отечественной научной мысли эпохи актуальной является идея о научных революциях, позволяющих рассмотреть причины и характер перехода от старой научной парадигмы к новой.
Научная новизна
Решение вопроса взаимоотношений науки и власти, особенно применительно к рассматриваемому нами периоду, на протяжении всего периода слишком часто оказывается в зависимости от идеологических, этических, социальных, корпоративно-клановых или партийно-групповых установок исследователя. На данном этапе развития уровня знаний по истории отечественной науки объективной является проблема пересмотра многочисленных стереотипов восприятия истории науки в России. В частности, применительно, по крайней мере, к ведущим ученым эпохи, настало время скорректировать «характерный для начала 1990-х годов идеологический образ «репрессированной» советской науки» . При всей сложности эпохи «плюралистически-пессиместический» подход 1980-90-х годов с преобладанием мрачных тонов не является перспективным. Одновременно это не означает умаления той трагической для науки роли, которую сыграли социальные и политический потрясения периода.
Практическая значимость работы
Результаты исследования могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов для высшей школы в области истории отечественной науки и образования, при подготовке научных и научно-популярных изданий, при составлении программ, учебно-методических пособий, учебных тестов, хрестоматий.
Степень изученности темы
Достаточно полно как в советской, так и в постсоветской историографии освещена тема взаимоотношений (но не взаимовлияний!) интеллигенции и государства. Заслуживает внимания историография вопроса 1950-80-х годов, в которой широко, хотя преимущественно тенденциозно и односторонне, исследовалась тема государственной политики в отношении науки, ее организации и формирования научной интеллигенции как в предреволюционное, так и в постреволюционное время . Значительный вклад в исследование вопроса
1 Дмитриев А. «Академический марксизм» 1920-1930-х годов: западный контекст и советские обстоятельства //
Новое литературное обозрение. 2007. № 6. Электронный проект «Журнальный зал». URL:
2 Базылев В.Н., НерознакВ.П. Традиция, мерцающая в толще истории // Сумерки лингвистики. Из истории
отечественного языкознания. Антология / Под обш. ред. проф. В.П. Нерознака. М., 2001. С. 4.
3 БутягинА.С, Салтаное Ю.А. Университетское образование в СССР, М: Изд-во Моск. ун-та, 1957.- 296 с;
Ременников Б.М., Ушаков Г.И. Университетское образование в СССР: (Экономико-статистический обзор), М.:
[Б.и.], I960.- 96 с; Высшая школа СССР за 50 лет / Под ред. В.П. Елютина.- М: Высшая школа, 1967.- 272 с;
5
представляют вышедшие в перестроечный и постсоветский период монографии, сборники и статьи по различным сюжетам и вопросам организации политики в области науки как накануне, так и после революций 1917 г. , истории отдельных наук , научных учреждении , многочисленные публикации, посвященные исследованию механизма, последствий, а также жертвам идеологического и политического террора в науке в 1920-е годы , о жизни отдельных ученых . К
История Ленинградского университета. 1819-1969: Очерки / Отв. ред. В.В. Мавродин- Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1969- 663с; ЕсаковВ.Д. Советская наука в годы первой пятилетки. Основные направления государственного руководства наукой.- М.: Наука, 1971.- 271с; КлушинВЛ. Первые ученые-марксисты Петрограда (историко-социологические очерки).- Л.: Лениздат, 1971.- 340 с; Комков Г.Д., Левшин Б.В., Семенов Л.К. Академия наук СССР: Краткий исторический очерк: В 2 т. Т. 2: 1917-1976. 2-е изд., доп.- М: Наука, 1977.- 455 с; Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции (1917-1927 гг.).- М.: Наука, 1980.- 392 с; БеляевЕА., ПышковаКС. Формирование и развитие научных учреждений СССР.- М: Наука, 1979.- 245 с; Лейкина-СвирскаяВ.Р. Русская интеллигенция в 1900-1917 годах.- М: Мысль, 1981.- 285 с; БеляевЕ.А. КПСС и организация науки в СССР.- М: Политиздат, 1982.- 143 с; Волобуев П.В. Русская наука накануне Октябрьской революции // Вопросы истории естествознания и техники. 1987. № 3. С. 3-17; Лахтин ГА. Организация советской науки: история и современность.- М.: Наука, 1990.- 217 с.
4 Наука и власть: [Сб. ст.] / АН СССР, Ин-т философии / Отв. ред. АЛ. Огурцов, Б.Г. Юдин.- М, 1990.- 192 с;
ИзмозикВ.С, Павлов В.В. Проблема секретности в отношениях партийного аппарата и научно-педагогической
интеллигенции в 20-е годы // На подступах к спецхрану (труды межрегиональной научно-практической
конференции «Свобода научной информации и охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее»,
24-26 сентября 1991г.), СПб.: Б. и., 1991. С. 30-43; РоссияновКО. Сталин как редактор Лысенко: К
предыстории августовской (1948 г.) сессии ВАСХНИЛ // Вопросы философии. 1993. №2. С. 56-69;
Берлявский Л.Г. Отечественная наука и политика.- Ростов-на-Дону: Изд-во НМЦ «Логос», 1996.- 144 с;
Романовский СИ. Наука под гнетом российской истории.- СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.- 338 с;
Fitzpatrick Sh. Education and social mobility in the Soviet Union. Cambridge University Press, 2002.- 368 pp.; Власть
и наука, ученые и власть: 1880-е - начало 1920-х годов: Материалы международного коллоквиума, [Санкт-
Петербург, 6-9 июня 2001 г. / Редкол.: ИЛ. Смирнов и др.].- СПб.: Дмитрий Буланин, 2003.- 530 с; КурепинАА.
Наука и власть в Ленинграде. 1917-1937 гг.- СПб.: Нестор, 2003.- 360 с; Берлявский Л.Г. Власть и
отечественная наука (1917-1941).- Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004.- 359 с; LenoeЕМ. Closer to the masses:
Stalinist culture, social revolution, and Soviet newspapers Harvard University Press, 2004.- 315p.; Stuart Finkel On the
Ideological Front: The Russian Intelligentsia and the Making of the Soviet Public Sphere, New Haven, Yale University
Press, 2007.- 346 pp.; Intelligentsia science: the Russian century, 1860-1960, ed. by Michael D. Gordin et al. [Osiris,
vol. 23]. Chicago, 2008.- 316 pp.; Ростовцев A.E. «Борьба за автономию»: корпорация столичного университета и
власть в 1905-1914 гг.// Journal of Modern Russian History and Historiography. 2009. Vol. 2. pp. 75-121;
Ростовцев A.E. Испытание патриотизмом: Профессорская коллегия Петроградского университета в годы
Первой мировой войны // Диалог со временем. 2009. Вып. 29: Мир и война: аспекты интеллектуальной истории.
Козловский В.В. История русской социологии XIX - XX вв.- М.: Онега, 1995.- 286 с; Психологическая наука в
России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А.В. Брушлинского / РАН. Ин-т психологии.- М.:
ИПРАН, 1997.- 574 с; Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания: Антология / Под обш.
ред. проф. В.П. Нерознака.- М.: Academia, 2001.- 576 с; BanerjiA. Writing history in the Soviet Union: making the
past work. Berghahn Books, 2008.- 322 pp.
6ХанМагомедов CO. ВХУТЕМАС- M.: Ладья, 2000.- 488 с; Комиссия по истории знаний. 1921-1932 гг. Из истории организации историко-научных исследований в Академии наук: Сборник документов / Сост. ВМ. Орел, ГЛ. Смагина- СПб.: Наука, 2003.- 765 с; СпивакМ. Мозг отправьте по адресу...: Владимир Ленин, Владимир Маяковский, Андрей Белый, Эдуард Багрицкий в коллекции Московского института мозга- М.: Астрель, 2010.-608 с.
7 Колчинский ЭЛ. Несостоявшийся «союз» философии и биологии (20-30-е гг.) // Репрессированная наука.- Л.: Наука, 1991. С. 34-70.; Колчинский Э.И. Установление контроля над научным сообществом как необходимое условие контроля над информацией // На подступах к спецхрану (труды межрегиональной научно-практической конференции «Свобода научной информации и охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее», 24-26 сентября 1991г.), СПб.: Б. и., 1991. С. 43-52.; Перченок Ф.Ф. «Дело Академии наук» и «великий перелом» в советской науке // Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР.- М.: Наука, 1995. С. 201-235.; БрачевВ.С «Дело историков». 1929-1931.- СПб.: Нестор, 1997.- 113 с;
6
сожалению, в основном они являются не всегда оправданной реакцией на работы предыдущего периода - идея о продуктивном сотрудничестве науки и советской власти сменяется концепцией непримиримой борьбы между ними с роковыми последствиями для ученого сообщества. Другими недостатками работ является то, что они написаны без учета многих важных аспектов жизни ученого сообщества эпохи, без анализа его корпоративной истории и психологии, ситуаций в развитии гуманитарных наук, их методологии. Одним из определяющих недостатков этих исследований является сужение проблемы из-за того, что ее изучение ведется исключительно «сверху» - историки делают акцент на исследовании процессов проведения властью реформ в области науки. Тем не менее, подобно тому, как даже частично адекватную картину развития советской экономики 1920-30-х годов нельзя получить без исследования «теневой» ее стороны , точно так же нельзя исследовать взаимоотношения науки и власти без учета данных, которые просто не могли найти отражения в традиционных источниках. Кроме этого, большинство подобных исследований сильно идеологизированы, не всегда отображают реальную ситуацию, резко преувеличивают роль событий 1917 года для истории науки, определяя их как роковой перелом и давая при этом чрезвычайно категоричные оценки. Этот подход не является конструктивным. Процесс развития науки проходил постепенно и его при всем желании нельзя привязать ни к какой-либо конкретной исторической дате, ни тем более к какому-либо определенному событию социально-политической истории. Особенно это касается традиционного стремления проводить границы в истории науки по радикальным изменениям в государственном и политическом устройстве страны, масштабным социальным потрясениям. Во многом переломным моментом в историографии проблемы стали исследования М.Ю. Сорокиной, на примере В.И. Вернадского убедительно доказавшей необходимость отказа от образа «репрессированной» науки и перспективность «ревизионистского» подхода .
Hagenloh P. Stalin's police: public order and mass repression in the USSR, 1926-1941. Woodrow Wilson Center Press, 2009.- 460 pp.; EdeleM. Stalinist Society: 1928-1953. Oxford University Press, 2011.- 416 pp.
8 Kendall E. Bailes, Science and Russian Culture in an Age of Revolutions: V.I. Vernadsky and His Scientific School,
Степень изученности в историографии деятельности анализируемых научных учреждений недостаточна. В подавляющем большинстве случаев это работы, посвященные рассмотрению и анализу конкретной деятельности учреждений в рамках истории развития отдельных научных дисциплин, являвшихся для учреждений профилирующими. Наиболее пристального внимания удостаивалась РАИМК-ГАИМК. Первые значимые работы появились на волне «оттепели», когда стал возможен более здравый подход к ранней истории Академии. В частности, в 1963 г. вышла статья А.Л. Монгайта, в которой подверглось критике представление о перманентном развитии археологии в 1920-30-х гг. В 1968 г. в «Вопросах истории» вышла статья Б. А. Рыбакова, часть
1 9
которой посвящена ранней истории РАИМК - ГАИМК .
В 1980 г. вышел специальный выпуск «Кратких сообщений Института
археологии», посвященный 60-летию Института . Интересующему нас периоду в
нем посвящены статьи П.И. Борисковского , К.М. Пескаревой ,
В.В. Мавродина , М.А. Тихановой . К сожалению, определенные идеологические ограничения не позволили исследователям более полно осветить историю РАИМК - ГАИМК в контексте проблемы взаимоотношений власти и гуманитарного ученого сообщества страны. Вопросы истории Академии освещались в монографиях В.Ф. Генинга , А.Д. Пряхина , Г.С. Лебедева, и Л.С. Клейна . Отдельного внимания заслуживают многочисленные работы А. А. Формозова, в
99
которых исследуется история отечественной археологии в 1910-1930-х гг. Значимый вклад в изучение истории учреждения как в дореволюционный, так и в
11 МонгайтА.Л. Возникновение и первые шаги советской археологии // История СССР. 1963. № 4. С. 75-94.
12 Рыбаков Б.А. Советская археология за 50 лет // Вопросы истории. 1968. № 1 январь. С. 28-36.
13 Институт археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60
лет.- М: Наука, 1980.- 97 с.
14 Борисковский П.И. Первые 30 лет Института археологии АН СССР // Институт археологии: Краткие
сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет.- М: Наука, 1980. С. 5-10.
15 Пескарева К.М. К истории создания Российской Академии истории материальной культуры // Институт
археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет.- М.: Наука,
1980. С. 26-32.
16 Мавродин В.В. Первые историки в Государственной Академии истории материальной культуры // Институт
археологии: Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет.- М.: Наука,
1980. С. 32-34.
17 Тихонова М.А. Из прошлого Института Археологии АН СССР (РАИМК - ГАИМК) // Институт археологии:
Краткие сообщения / АН СССР; Ин-т археологии. Т. 163: Институту археологии 60 лет.- М.: Наука, 1980. С. 34-
36.
18 ГенингВ.Ф. Очерки по истории советской археологии. У истоков формирования марксистских теоретических
основ советской археологии, 20-е - первая половина 30-х гг.- Киев: Наук, думка, 1982.- 225 с.
19 Пряхин А.Д. История советской археологии.- Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1986.- 284 с.
20 Лебедев Г.С. История отечественной археологии 1900-1917 гг.- СПб.: Изд-во СПбГУ, 1992.- 464 с.
21 Клейн Л.С. Феномен советской археологии.- СПб: Фарн, 1993.-128 с.
22 Формозов А.А. Страницы истории русской археологии.- М.: Наука, 1986.- 240 с; Формозов АА. Археология и
идеология (1920-30 годы) // Вопросы философии. 1993. №2. С. 70-82; Формозов А.А. О Петре Петровиче
Ефименко (материалы к биографии) // Очерки истории отечественной археологии. Вып. III. М.: Наука, 2002.
С. 73-126; Формозов АА. Русские археологи в период тоталитаризма: Историографические очерки. 2-е изд.,
доп.- М.: Знак, 2006.- 344 с.
8
постреволюционный периоды, вносят работы заведующей фотоархивом ИИМК Г.В. Длужневской .
70-летний юбилей Института археологии был также отмечен целым рядом интересных публикаций. Стоит выделить статью Н.И. Платоновой, посвященную
94
этапам становления РАИМК в 1918-1919 гг. , а также работу исследователя Д.Б. Шелова25.
Следующий ряд работ по истории Академии вышел в период празднования ее 80-летия. Здесь стоит, в первую очередь, выделить статью Н.Я. Мерперта , в которой показана преемственность археологии 1920-х гг. с археологией дореволюционного периода. Периодизации ранней советской археологии посвящена статья В.А. Шнирельмана, приуроченная к выходу трехтомника
97
«Антологии советской археологии» (М, 1995-1996)"'. В 2009 г., к 150 -летию со дня основания, в свет вышло издание, посвященное истории Императорской
9Я
Археологической комиссии с 1859 по 1917 г. Авторы не обошли вниманием и вопрос реорганизации Комиссии в 1917-1919 гг. В 2009 г. была защищена, а в 2010 г. выпущена отдельным изданием докторская диссертация Н.И. Платоновой «История археологической мысли в России: вторая половина XIX - первая треть
9Q
XX века» , в котором значительная часть посвящена истории Археологической Комиссии и начальному периоду развития РАИМК-ГАИМК. Отдельно рассмотрен вопрос о влиянии марризма на археологическую науку в начале разгромного периода 1929-1930 гг.
Историография по начальной истории Яфетического Института и Института Мозга значительно менее богата. Работ, посвященных истории этих учреждений в исследуемый период, практически нет. Одной из причин этого является особенность их деятельности, напрямую связанной с научными и административными интересами и стремлениями их отцов-основателей и руководителей - Н.Я. Mappa и В.М. Бехтерева. Таким образом, основную
Длужнееская Г.В. Деятельность РАИМК - ГАИМК: 1919-1937 гг. // Материалы конференции «Археология и социальный прогресс». Вып. 1. М.: Наука, 1991. С. 31-44; Длужнееская Г.В. Императорская Археологическая комиссия главное археологическое учреждение Российской империи (1859-1917 гг.) // Записки Института истории материальной культуры РАН. № 1. СПб., 2006. С. 112-119; Длужнееская Г.В. Деятельность РАИМК-ГАИМК - ИИИМК АН СССР в 1919-1940 гг. // От Древней Руси до современной России: Сборник науч. статей в честь 60-летия А.Я. Дегтярева- СПб.: Русская коллекция, 2006. С. 347-371 и др.
24 Платонова Н.И. Российская Академия истории материальной культуры. Этапы становления (1918-1919 гг.) //
Советская археология. 1989. № 4. С. 5-16;
25 Шелов Д.Б. 70 лет институту археологии // Материалы конференции «Археология и социальный прогресс».
Вып. 1. М.: Наука, 1991. С. 9-30.
26 Мерперт Н.Я. Из истории института археологии (к 80-летию его учреждения) // Российская археология. 1999.
№2. С. 16-31.
27 Шнирелъман В.А. Наследие советской археологии // Российская археология. 1998. №2. С. 215-224. Отметим
также вступительную статью Н.Я. Мерперта в первом томе трилогии, в которой дана общая характеристика
советской археологии периода 1917-1933 гг.: Мерперт Н.Я. Введение // Антология советской археологии. Т. 1.
1917-1933 гг. / Сост. Гуляев В.И. и др.- М.: Институт археологии, 1995. С. 3-9.
28 Императорская Археологическая Комиссия (1859-1917): К 150-летию со дня основания. У истоков
отечественной археологии и охраны культурного наследия / Науч. ред.-сост. А.Е. Мусин. Под общ. Ред.
КН. Носова.- СПб: Дмитрий Буланин, 2009.- 1192 с.
29 Платонова Н.И. История археологической мысли в России: вторая половина XIX - первая треть XX века.
Диссерт. на соиск. учен. степ, доктора исторических наук / Российская Акад. наук; Ин-т истории материальной
культуры.- СПб: Нестор-история, 2010.- 314 с.
9
историографическую ценность в рамках проводимого исследования имеют многочисленные работы, посвященные этим ученым.
Личность Н.Я. Mappa, история его яфетической теории и «нового учения о языке» исследована достаточно полно. При этом оценки, дающиеся как его научным достижениям, так и его роли в истории ранней советской науки, весьма противоречивы. Первые работы, посвященные Н.Я. Марру, появились во времена абсолютного торжества его теории. В 1935 г., на следующий год после смерти ученого, вышел специальный выпуск периодического издания «Проблемы истории докапиталистических обществ», целиком посвященный Н.Я. Марру Статьями в нем отметились многие ближайшие коллеги ученого, в частности
31 32 33
И.И. Мещанинов , Ф.В. Кипарисов , И.В. Мегрелидзе и др., а также его главный биограф В.А. Миханкова . Несмотря на то, что многие из статей содержат важную информацию об ученом и его вкладе в лингвистику (включая создание и развитие Яфетического института), информация по вопросу взаимоотношений с властью в них подана однобоко, сквозь призму «легенды» о Н.Я. Mappe как создателе подлинно марксистского учения о языке. Одновременно они ценны как наиболее яркие примеры официальной версии о пути Н.Я. Mappa и его теории к марксизму. Впоследствии многие из коллег ученого, среди которых стоит выделить его преемника на посту директора института И.И. Мещанинова и В.А. Миханкову , возвращались к исследованию биографии ученого. Полностью придерживаясь установленных правил трактовки личности ученого и его роли в становлении советской науки, они одновременно приводили обширный биографический материал, позволивший исследователям, не зажатым жесткими идеологическими рамками, на его основе скорректировать как образ самого Н.Я. Mappa, так и его деятельности в контексте государственной политики. К таковым можно отнести виднейшего зарубежного исследователя марризма, американца Л. Томсонона, чья монография вышла в свет в 1957 г. Другие иностранные специалисты концентрировали внимание либо на связи марризма с
Проблемы истории докапиталистических обществ.- М; Л.: ОГИЗ, 1935. № 3-4.- 267 с.
31 Мещанинов И.И. Н.Я. Марр как лингвист // Проблемы истории докапиталистических обществ. М.; Л., 1935.
№ 3-4. С. 20-28.
32 Кипарисов Ф.В. Памяти великого ученого // Проблемы истории докапиталистических обществ. М.; Л., 1935.
№3-4. С. 7-11.
33 Мегрелидзе И.В. К биографии Н.Я. Mappa // Проблемы истории докапиталистических обществ. М.; Л., 1935.
№3-4. С. 131-134.
34 Миханкова В.А. Основные вехи жизни Н.Я. Mappa // Проблемы истории докапиталистических обществ. М.;
Л., 1935. № 3-4. С. 12-19.
35 Мещанинов И.И. Н.Я. Марр: (К 10-летию со дня его смерти) // Известия Академии наук СССР. Отделение
литературы и языка. М.: Изд-во АН СССР, 1945. Т. IV. Вып. 3/4. С. 105-110; Мещанинов И.И. Роль академика
Н.Я. Mappa в отечественном языкознании // Русский язык в школе. 1949. № 2. С. 1-11; Мещанинов И.И. Марр -
основатель советского языкознания // Ученые записки Кабардинского научно-исследовательского института
при Совете министров Кабардинской АССР. Т. 5. Нальчик, 1949. С. 3-15.
36 Миханкова В.А. Николай Яковлевич Марр. Очерки его жизни и научной деятельности.- М.; Л.: Соцэкгиз,
1935.- 360 с; Миханкова В.А. Николай Яковлевич Марр. Очерки его жизни и научной деятельности. 2-е изд.-
М.; Л.: Изд-во АН СССР в Лгр., 1948.- 452 с; Миханкова В.А. Николай Яковлевич Марр. Очерки его жизни и
научной деятельности. 3-е изд.- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949.- 555 с.
37 Thomas Lawrence L. The linguistic theories of N.Ja. Marr.- Berkeley and Los-Angeles: University of California
Press, 1957.- 176 pp.
10
репрессиями 1930-1950-х гг. , либо на критике лингвистических идей ученого . В работах отечественных исследователей также подчеркивалась роковая роль ученого и его теорий в сталинских репрессиях в области науки . В 1991 г. вышла монография В.М. Алпатова «История одного мифа: Марр и марризм» ,
АО
впоследствии дважды переизданная . В ней наиболее полно изложена критика марризма и последовательно описан путь учения от маргинального творения непризнанного лингвиста до научной догмы в области всех гуманитарных наук. Тем не менее деятельность Яфетического института, равно как и процесс его развития, в книге освящены мало. Сам автор отсылает нас к «Яфетическому сборнику», а также к работам И.И. Мещанинова и Л.Г. Башинджагяна , особенностью которых, как это не трудно догадаться, является следование жестким идеологическим канонам эпохи сталинизма. В последующий период В.М. Алпатов возвращался к теме, опубликовав несколько статей . Среди работ исследователей периода 1990 - 2000-х гг. можно выделить целый ряд работ . При этом весьма показательно, что работы филологов (В.М. Алпатова, В.Н. Базылева,
38 Bruche-Schulz G. Russisene Sprachwissenschaft: Wissenschaft in historisch-politischen ProzeB des vorsowjetischen
und sovjetischen RuBland, Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1984.-156 s.
39 L'HermitteR. Marr, marrisme, marristes; science et perversion idйologique: une page de l'histoire de la linguistique
soviйtique. Instituн d'йtudes slaves.- Paris. 1987.-102 pp.
40 АничковИ.E. Очерк советского языкознания // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного
языкознания. Антология / Под общ. ред. проф. В.П. Нерознака.- М.: Academia, 2001. С. 443-471;
Бернштейн СБ. Трагическая страница из истории славянской филологии // Сумерки лингвистики. Из истории
отечественного языкознания. Антология / Сост. и комм. В.Н. Базылева и В.П. Непрозака.- М.: Academia, 2001.
С. 535-543; ЗвегинцевВА. Что происходит в советской науке о языке // Сумерки лингвистики. Из истории
отечественного языкознания. Антология / Под общ. ред. проф. В.П. Нерознака.- М.: Academia, 2001. С. 472-507.
41 Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм.- М.: Наука, 1991.- 240 с.
42 Алпатов В.М. История одного мифа. 2-е изд., доп.- М.: Едиториал УРСС, 2004.- 282 с; Алпатов В.М. История
одного мифа: Марр и марризм. Изд. 3-е.- М.: Едиториал УРСС, 2011.- 288 с.
43 Мещанинов И.И. О положении в лингвистической науке // Известия АН СССР: Серия литературы и языка.
1948. Т. VII. Вып. 6. С. 473-485.
44
45
Башинджагян Л.Г. Институт языка и мышления имени Н.Я. Mappa // Вестник АН. 1937. № 10-11. С. 251-265.
Алпатов В.М. Марризм и марксизм (заметки неисторика) // Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. Изд. 3-е. М., 2011. С. 247-252; Алпатов В.М. Марр, марризм и сталинизм // Философские исследования. 1993. №4. С. 271-288. ИИЕТ. Проект «Социальная история отечественной науки». Режим доступа: http://www.ihst.ru/proiects/sohist/papers/alp93sp.htm [11.08.2011]; Алпатов В.М. Филологи и революция // Новое литературное обозрение. 2002. №53. С. 199-216; Алпатов В.М. Выслушать обе стороны (Михаил Робинсон. Судьбы академической элиты: Отечественное славяноведение, 1917 — начало 1930-х годов) // Отечественные записки. 2005. № 2. Литературный интернет-проект «Журнальный зал». URL: http://magazines.russ.ru/oz/2005/2/20052 24.html (дата обращения 24.11.2010) и др.
46 Алымов С.С. Три этюда о «марризме» в советской историографии // Этнографическое обозрение. №6. ноябрь-декабрь 2008. С. 79-93; Базылев В.Н., НерознакВ.П. Традиция, мерцающая в толще истории // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Под обш. ред. проф. В.П. Нерознака. М., 2001. С. 3-20; ВасильковЯ.В. Трагедия академика Mappa// Христианский Восток. Т. 2 (VIII). Новая серия. СПб., 2000. С. 390-421; Каганович Б. С. Е.Ч. Скржинская о Н.Я. Mappe // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 30. 2007. С. 514-520; ЛеушинМ. Сталин и Марр: три архивных документа // Логос: философско-литературный журнал. №4 (30). 2001. Русский филологический портал Philology.ru. Режим доступа: http://www.philology.ru/linguisticsl/leushin-01.htm [11.08.2011]; Селиванов В.В. Вяч. И.Иванов и Н.Я. Марр в жизни и творческой судьбе К.М. Колобовой (часть II) // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Сб. статей. Вып. 6. СПб., 2007. С. 473-510; СлезкинЮ. Н.Я. Марр и национальные корни советской этногенетики // Новое литературное обозрение. 1999. №36. С. 48-82.; Сухов СВ. «Классы» и «классовость» в трактовке Н.Я. Mappa // Вопросы гуманитарных наук. № 5 (43) 2009. С. 118-123; Сухов СВ. Марристы без Mappa: по страницам сборника «Против буржуазной контрабанды в языкознании» // Вопросы гуманитарных наук. № 5 (43). 2009. С. 110-117.
11
В.П. Нерознака и др.) содержат более сильную критику марризма, в то время как в работах археологов, историков и библиотековедов (Б.С. Кагановича, В.В. Селиванова и др.) непременно делается акцент на огромном вкладе Н.Я. Mappa в гуманитаристику, на его уникальном административном таланте. Эта особенность объясняется тем, что именно в лингвистике насаждение марризма привело к наиболее трагическим последствиям, тогда как в смежных
47
гуманитарных дисциплинах его влияние чувствовалось не столь сильно . В данном контексте особенно важными являются исследования историка Н.И. Платоновой, посвященные Н.Я. Марру . Среди работ посвященных Н.Я. Марру, стоит также назвать монографию О.Д. Голубевой, в которой освещена работа Н.Я. Mappa в качестве руководителя Публичной библиотеки в Ленинграде .
Интерес к феномену марризма и личности Н.Я. Mappa неизменно встречается в работах исследователей, занимающихся изучением развития отечественной науки и культуры в условиях первых лет советской власти и сталинизма . Они, в частности, показывают органичность внедрения марризма в культурный и политический контекст эпохи.
Исследования учеников и коллег В.М. Бехтерева, посвященные его деятельности, начали появляться уже во второй половине 1920-х гг. В них проводилась попытка создания образа В.М. Бехтерева - «коммуниста», чье учение, несмотря на некоторые незначительные ошибки, претендует на то, чтобы называться подлинно марксистским. После обвинений ученого и рефлексологии в 1930-х годах в идеализме и механицизме исследования, посвященные научной и административной деятельности ученого, надолго прекратились. В 1960-х гг. было защищено несколько диссертаций, посвященных социально-философским
В археологии до 1929 г. влияние марризма практически не ощущалось, даже в возглавляемой Н.ЯМарром ГАИМК.
48 Платонова Н.И. Николай Яковлевич Марр - археолог и организатор археологической науки //
Археологические вести. №5. 1996-1997.- СПб.: Дмитрий Буланин, 1998. С. 371-381; Платонова Н.И.
«Беззаконная комета на научном небосклоне». Н.Я. Марр // Знаменитые универсанты. Т. 1. СПб.: Изд-во С-
Петерб. ун-та, 2002. 156-178.
49 Голубева ОД Н.Я. Марр.- СПб.: Рос. нац. б-ка, 2002.- 280 с.
50 Гаспаров Б. Развитие или реструктурирование: Взгляды академика Т.Д. Лысенко в контексте позднего
авангарда (конец 1920—1930-е годы) // Логос. №11/12. 1999. URL:
Дмитриев А. «Академический марксизм» 1920-1930-х годов: западный контекст и советские обстоятельства // Новое литературное обозрение. 2007. N 6. Электронный проект «Журнальный зал». URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2007/88/dm2-pr.html (дата обращения 10.08.2011); Никольская Т.Л. Юрий Николаевич Марр - заумный поэт // Никольская Т.Л. Авангард и окрестности.- СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2002. С. 72-85.; Соснин Э.А., Пойзнер Б.Н. Университет как социальное изобретение: рождение, эволюция, неустойчивость.-Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004.- 183 с; Яров СВ. Конформизм в Советской России: Петроград 1917-1920-х годов.- СПб.: Европейский Дом, 2006- 570 с.
51 Ананьев Б.Г., Дубровский А.В. Памяти большого человека // Вестник Знания. 1928. №23-24. С. 1092;
Можайский В. В.М.Бехтерев, как учитель.- Харьков: Научная мысль, 1925.- 8 с; Сборник, посвященный
Владимиру Михайловичу Бехтереву. К 40-летию профессорской деятельности (1885-1925).- Л.: Гос. рефлексол.
ин-т по изуч. мозга, 1926.- 716 с.
12
взглядам В.М. Бехтерева , в которых подчеркивалась их «мелкобуржуазность» и несоответствие марксизму.
На протяжении всего послевоенного периода в свет регулярно выходили
научно-популярные монографии, посвященные В.М. Бехтереву , среди которых
можно выделить работу А.С. Никифорова , переизданную в 2007 г. ээ К
рассмотрению вклада В.М. Бехтерева в развитие гуманитарной науки,
исследователи вернулись в постсоветскую эпоху. С начала 1990-х годов
начинается переиздание трудов ученого, вступительные статьи к которым
зачастую заслуживают внимания исследователей . Интересными попытками
структурирования этапов научного творчества В.М. Бехтерева являются статьи
Е.В. Левченко и совместная статья Б.Ф. Ломова, В.А. Кольцова и
Е.И. Степанова38. В 1993 году вышла небольшая статья , а в 2005 г. монография Н.А. Логиновой, до сих пор являющиеся единственными работами, в которых исследуется история Института Мозга.
Значительно больше внимания в историографии уделялось предшественнику Института Мозга - Психоневрологическому Институту, особенно в рамках истории развития психологии и социологии . С 1999 г. публиковались наиболее значимые материалы по дореволюционной истории Института и о выделении в из его состава Института Мозга .
52 Баталов А.А. Философские взгляды В.М. Бехтерева и место в них проблемы личности. Автореф. дисс. на
59 Логинова HA. Об Институте мозга им. В.М. Бехтерева (К 75-летию со дня основания) // Психологический
журнал. 1993. Т. 14. № 5. С. 110-119.
60 Логинова HA. Опыт человекознания: история комплексного подхода в психологических школах
В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева.- СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 2005.- 285 с.
61 Голосенко НА., Козловский В.В. История русской социологии XIX - XX вв.- М.: Онега, 1995.- 286 с;
Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А.В. Брушлинского.- М.:
Ин-т психологии, 1997.- 574 с. и др.
62 Акименко MA., Шерешевский A.M. История института имени В.М. Бехтерева на документальных материалах.
Ч. 1. [1907-1918].- СПб.: С.-Петерб. н.-и. психоневрол. ин-т, 1999.- 217 с; Акименко М. А., Шерешевский A.M.
История института имени В.М. Бехтерева на документальных материалах. Ч. 1. [1907-1918]. Изд. доп. и
перераб.- СПб.: С.-Петерб. н.-и. психоневрол. ин-т, 2002.- 267 с.
Никифоров А.С. Бехтерев. Жизненный путь и научная деятельность.- М.: ГЭОТ АР-Медиа, 2007.- 222 с.
13
В 2007 г. в сборнике, выпущенном по результатам конференции, посвященной 150-летию со дна рождения В.М. Бехтерева, был опубликован ряд
-64 ту-
интересных для нашего исследования статей . К этому же времени относится статья В.М. Мунипова, в которой деятельность Института Мозга и В.М. Бехтерева рассматривается в контексте вопроса о развитии комплексного подхода к
65
изучению личности .
Отдельного внимания также заслуживают работы, посвященные коллегам Н.Я. Mappa и В.М. Бехтерева по работе в их учреждениях (С.А. Жебелеву , В.В. Бартольду , А.А. Васильеву , С.Ф. Ольденбургу , П.А. Сорокину
71
А.С. Звоницкой и др.).
В целом приходится констатировать, что избранная для данного диссертационного исследования тема является недостаточно разработанной в отечественной и зарубежной историографии.
Источниковая база исследования
В работе использовано несколько групп источников. К первой группе относится документация нормативного и делопроизводственного характера. Это уставы учреждений, протоколы их заседаний, служебные инструкции и записки, решения, постановления и т.п. Особое значение имеют журналы заседаний Правления и протоколы заседаний Совета РАИМК-ГАИМК и материалы по
АкименкоМ.А., ШерешевскийA.M. История Института имени В.М.Бехтерева на документальных материалах. Ч. 2 [1918-1947].- СПб.: С.-Петерб. н.-и. психоневрол. ин-т, 2000.- 294 с.
64 Щиголев И.И. В.М. Бехтерев и И.А. Сикорский в Деле Бейлиса (современная версия) // Бехтеревские чтения в
Елабуге. Материалы Международной научной конференции в Елабуге, 25 октября 2007 г. Елабуга, 2008. С. 250-
256; Артемьева ОА. Реализация комплексного подхода к человеку в работах В.М. Бехтерева // Бехтеревские
чтения в Елабуге. Материалы Международной научной конференции в Елабуге, 25 октября 2007 г. Елабуга,
2008. С. 29-33; Чистяков В.В., Хрусталева Т.Н., ТяпкинаАД, Ковригина Т.Р. Психоневрологический институт
- уникальный научно-исследовательский центр комплексного изучения человека // Бехтеревские чтения в
Елабуге. Материалы Международной научной конференции в Елабуге, 25 октября 2007 г. Елабуга, 2008. С. 235-
238.
65 Мунипов В.М. В.М. Бехтерев - родоначальник комплексного изучения человека // Вопросы психологии. 2007.
№5. С. 110-126.
66 Тихонов И.Л. О неопубликованной рукописи С. А. Жебелева «История Русского Археологического общества
1897 - 1921» // История: мир прошлого в современном освещении - сборник научных статей к 75-летию со дня
рождения профессора Э.Д. Фролова / Под ред. проф. А.Ю. Дворниченко.- СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008.
С. 555-570.; Фролов Э.Д. Ученая деятельность академика Сергея Александровича Жебелева (к 130-летию со дня
рождения) // Жебелевские чтения I (научные чтения памяти академика С.А. Жебелева). Тезисы докладов
научной конференции 28-29 октября 1997 г. / Центр антиковедения СПбГУ. URL:
«Дело» академика Жебелева // Древний мир и мы: Классическое наследие в Европе и России: Альманах.
Вып. П.- СПб: Bibliotheca classica Petropolitana: Алетейя, 2000. С. 116-161.
67 Жалменова О.П. В.В. Бартольд: ученый и власть (политический мир научной интеллигенции) // Власть и
наука, ученые и власть: 1880-е - начало 1920-х годов: Материалы международного коллоквиума. СПб., 2003.
С. 41-53.
68 Басаргина Е.Ю. А.А. Васильев и Русский археологический институт в Константинополе // Российские ученые
и инженеры в эмиграции.- М.: ПО «Перспектива», 1993. С. 127-135.
69 Каганович Б.С. Сергей Федорович Ольденбург: опыт биографии.- СПб.: Феникс, 2006.- 252 с; Каганович Б.С.
Начало трагедии (Академия наук в 1920-е годы по материалам архива С.Ф. Ольденбурга) // Звезда. 1994. № 12.
С. 124-144.
70 Голосенко И.А. Социология Питирима Сорокина. Русский период деятельности.- Самара: Социо, 1992.- 361 с.
71 Голосенко И.А., Зверев В.М. Социолог Агнесса Звоницкая: работы и судьба // // Социологические
исследования. 1991. № 2. С. 75-81.
14
чистке сотрудников ГАИМК (РА ИИМК РАН. Ф. 2), протоколы заседаний Совета и заседаний общего собрания членов, сотрудников и консультантов Яфетического Института (СПФ АР АН. Ф. 77), заседания Правления Института по изучению Мозга (СПФ АР АН. Ф. 805). Они содержат ценную информацию о порядке функционирования учреждений, подробные сведения об обсуждавшихся вопросах, внутренней атмосфере, царившей в них. Также привлекались данные, хранящиеся среди документов Главного Управления научными и научно-художественными учреждениями НКП (Главнаука) (ЦГА СПб. Ф. 2555). Они помогли восстановить ход и особенности взаимодействия учреждений с властью, выявить различные проекты, с которыми руководство учреждений обращалось к власти. Для более детального рассмотрения взаимодействия Н.Я. Mappa и власти привлекались документы по деятельности Комакадемии (АРАН. Ф. 350); В.М. Бехтерева -Министерства Юстиции (РГИА. Ф. 1405).
Вторая группа источников - периодические издания, являвшиеся официальными печатными органами исследуемых учреждений: «Известия
79
РАИМК» (с 1927 г. «Известия ГАИМК») IL, «Проблемы истории докапиталистических обществ» , «Яфетический сборник» , «Вопросы изучения и воспитания личности» и «Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма» (с 1912 г. «Вестник психологии, криминальной антропологии и педологии») . Также в качестве источника привлекались издания, которые, не являясь официальными печатными органами учреждений, использовались для
77
публикаций результатов их деятельности . Данные источников позволяют проследить ход и вектор развития научных учреждений, выяснить специфику научных интересов их сотрудников, поведения в конкретных политических условиях.
К третьей группе источников относятся работы руководителей и сотрудников учреждений. В первую очередь, речь идет о работах Н.Я. Mappa и В.М. Бехтерева, определявших политику учреждений и направление их научной деятельности. Среди работ Н.Я. Mappa наибольшее внимание привлекают фундаментальные исследования, во многом определившие особенности развития
7Я
отечественной гуманитаристики в исследуемую эпоху . Среди работ
Известия Государственной академии истории материальной культуры имени Н.Я. Mappa. - М.; Л.: Соцэкгиз, 1921-1936.
73 Проблемы истории докапиталистических обществ: Ежемес. журн. / Гос. акад. истории матер, культуры. - М.;
Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1934-1935.
74 Яфетический сборник / Яфетический Институт Российской Академии наук; Под. ред. Н.Я. Mappa, Пб.; Л.
1921-1932.
75 Вопросы изучения и воспитания личности / Ин-т по изучению мозга и психич. деятельности; Под ред. акад.
В.М. Бехтерева. - Пг., 1920-1932.
76 Вестник психологии, криминальной антропологии и педологии / Психо-неврол. ин-т; Под ред. акад.
В.М. Бехтерева. - Г. 1-14. -Пг., 1904-1919.
77 Вестник знания: Ежемесячный по пул.-науч. журн.: Орган Упр. политпросветработы Наркомпроса РСФСР. -
Л.: Учпедгиз, Ленингр. отд-ние, 1925-1941; Научный работник: Ежемесячный журн.: Орган Центр, совета
Секции науч. работников Союза работников просвещения СССР. - М.: Работник просвещения, 1925-1930.
78 МаррН.Я. Избранные работы. В 5 тт. М.; Л.: Гос. соц.-эк. изд-во, 1933-1935; МаррН.Я. Государственная
академия истории материальной культуры.- Л.: Б. и., 1927- 10с; МаррН.Я. О реорганизации гуманитарных
факультетов Первого Петроградского университета в факультет общественных наук.- Пг.: Б. и., 1919.- 20 с;
15
В.М. Бехтерева в рамках настоящего исследования наиболее востребованными стали труды, которые явились важным вкладом в развитие гуманитарных дисциплин («Коллективная рефлексология» , «Внушение и его роль в
г~ 80 81 ч тт
общественной жизни» , некоторые статьи ). Не меньший интерес имели
неопубликованные работы обоих ученых, позволившие существенно
скорректировать взгляд на их научные и политические убеждения, на развитие
науки и общества. С целью их выявления были проанализированы личные
архивные фонды ученых . Среди работ коллег ученых стоит выделить труды
Четвертую группу источников составляют историографические источники. Они включают в себя научные труды современников Н.Я. Mappa и В.М. Бехтерева, в том числе рецензии и отклики на их работы и их ближайших коллег по работе в выбранных учреждениях . Сюда же относятся многочисленные труды, посвященные памяти ученых, их вкладу в развитие
од
гуманитарной мысли в России . Наибольшее значение имели источники, создатели которых во многом определяли ход и направление развития отечественного гуманитарного знания, а также механизмы сотрудничества ученой элиты с властью (С.Ф. Ольденбург, С.Ф. Платонов, В.И. Вернадский, А.П. Карпинский, П. А. Сорокин и др.).
Марр И.Я. Основные достижения яфетической теории (доклад, прочитанный на учредительном съезде горской краеведческой ассоциации в г. Махач-Кала).- Ростов-на-Дону: Буревестник, 1925.- 30 с. и др.
79 Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология // Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии /
80 Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни. 3-е знач. доп. изд.- СПб.: К.Л. Риккер, 1908.-
175 с.
81 Бехтерев В.М. Автобиография. (Посмертная).- М; Огонек, 1928.- 51с; Бехтерев В.М. Лев Толстой и
единение народов // Вестник знания. 1915. №7. С. 436-445; Бехтерев В.М. Личность и условия ее развития и
здоровья // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1905. Вып. 6. С. 359-379;
Бехтерев В.М. О современном развитии неврологических знаний и о значении в этом развитии научных
обществ // Неврологический вестник. 1893. Т. 1. Вып. 1. С. 1-14; Бехтерев В.М. Психика и жизнь. Избранные
труды по психологии личности. В 2т.: Т. 1 / Отв. ред. Г.С.Никифоров.- СПб.: Алетейя, 1999.- 256с;
Бехтерев В.М. Психология, рефлексология и марксизм.- Л.: Изд-во Гос. Рефлексол. ин-та по изучению мозга,
1925.- 80 с; Бехтерев В.М., д-р Дубровский Диалектический марксизм и рефлексология // Под знаменем
марксизма. 1926. № 7-8. С. 69-94. и др.
82 ЦГИА СПб. Ф. 2265. (Личный фонд В.М. Бехтерева). Оп. 1 (1865-1934); СПФ АР АН. Ф. 842 (Бехтерев В.М.
(1857-1927)); СПФ АР АН. Ф. 800. (МаррН.Я.).
83 Арбузов П. Метод научного синкретизма (Материалистический синкретический метод схватывания) // СПФ
АР АН. Ф. 800. Оп. 3. №4; ЛояЯ.В. Основные направления в языковедении // Сумерки лингвистики. Из
истории отечественного языкознания. Антология / Под обш. ред. проф. В.П. Нерознака. М., 2001. С. 66-71;
TrubetzkoyN.S. Principles of phonology.- Berkeley and Los-Angeles. Second print, 1971.- 344 pp. и др.
84 Ананьев Б.Г. Люди передовой науки // СПФ АР АН. Ф. 805. Оп. 1. № 4; Ананьев Б.Г., Дубровский А.В. Памяти
большого человека // Вестник Знания. 1928. №23-24. С. 1092; Осипов В.П. Государственный институт по
изучению Мозга им. Бехтерева в его научных достижениях // СПФ АР АН. Ф. 805. Оп. 1. № 130;
Башинджагян Л.Г. Краткий очерк истории Института языка и мышления им. Н.Я. Mappa // СПФ АР АН. Ф. 77
Оп. 3. №76; Гейман В.Г. Воспоминания об академике, директоре Государственной Публичной библиотеки,
Николае Яковлевиче Mappe. Черновой набросок // ОР РНБ. Ф. 1133. № 4; МаррЮ.Н. Воспоминания об отце-
учителе // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. №3-4. С. 152-154; Фриче В.М.
Вступительное слово на докладе академика Н.Я. Mappa «Актуальные проблемы и очередные задачи
яфетической теории» 27 октября 1928 г. // АР АН. Ф. 350. Оп. 2. № 381. и др.
16
Пятая группа источников - переписка и мемуары. Они важны для формирования конструктивных представлений о корпоративной культуре ученого сообщества, личных отношений ученых, их научных контактов. Среди мемуаров можно выделить воспоминания Б.Б. Пиотровского , О.М. Фрейденберг , Р.Л. Берг87 и И.М. Дьяконова88.
Отдельную группу источников составляют работы современников -деятелей культуры, позволяющие провести важные историко-культурные параллели, способствующие формированию комплексного представления о деятельности учреждений и разрабатываемых в них проектов в контексте
89
культуры периода .
Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры истории западноевропейской и русской культуры исторического факультета СПбГУ. По теме исследования сделаны доклады: «"Историк должен знать все" (А.С.Лаппо-Данилевский и проблема междисциплинарного синтеза в отечественной науке конца XIX - нач. XX в.) (Международная конференция (V Зиминские чтения) «Историк в России: между прошлым и будущим», посвященная 90-летию со дня рождения А.А. Зимина. Москва РГГУ 25-26 февраля 2010 г.), «Ученый как явление культурного пространства эпохи Серебряного века (на примере В.М. Бехтерева)» (Межвузовская научная конференция «История и культура», посвященная 75-летию профессора Гелиана Михайловича Прохорова, Санкт-Петербург, 12-13 апреля 2011г.), «Почему на эмигрировал Н.Я. Марр? К проблеме восприятия большевизма научной элитой России» (Международная научная конференция «Эмигрантика / Emigrantica: Печатные издания русского зарубежья (вопросы источниковедческой критики)», Санкт-Петербуррг, 15 октября 2011 г.; «Работы по методологии истории как источник по исследованию вопросов синтеза истории и социологии в эпоху «серебряного века» (к проблемам новаций в исторической науке)» (Всероссийская научно-практическая школа-конференция молодых ученых «История России с древнейших времен до XXI века: проблемы, дискуссии, новые взгляды, Москва, Институт российской истории РАН, 16-18 ноября 2011 г.).
Опубликованы научные статьи: Философия Л.Н. Толстого как элемент субкультуры сообщества ученых-обществоведов конца XIX - начала XX в. (На примере работ Н.И. Кареева, В.М. Бехтерева и П.А. Сорокина) // III научная конференция студентов и аспирантов (Исторический факультет СПбГУ) 18 ноября
Пиотровский Б.Б. Страницы моей жизни.- СПб: Наука, 1995. -288 с.
86 Фрейденберг О.М. Воспоминания о Н.Я. Mappe / Публ. и коммент. Н.В. Брагинской; Предисл. И.М. Дьяконов
книга.- М: Вагриус, 2006.- 608 с; Мариенгоф А.Б. Роман без вранья. СПб.: Азбука-классика, 2008.- 218 с.
17
2008 г.): Сб. науч. материалов. СПб, 2009. С. 61-65; Неопубликованное письмо В.М. Бехтерева к А.С. Лаппо-Данилевскому как источник по истории науки (к вопросу о создании единой науки о человеке в начале XX в.) // Университетский историк. Альманах. Вып. 7. СПб., 2010. С. 439-448; Две судьбы утопии: лингвистические теории Н.Я. Mappa и Л.С. Липавского в контексте государственной культурной политики 1920-1930-х гг. // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Серия «Гуманитарные и общественные науки». 2011. Вып. 2. С. 144-149; Н.Я. Марр и государственная культурная политика 1917-1930 гг. // Вестник СПбГУ. Серия 2. 2011. Вып. 4. С. 88-93.
Структура диссертации.
Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка источников и использованной литературы.
Во Введении определяется объект, предмет, цели и задачи, хронологическая периодизация исследования. Мотивируется его актуальность и научная новизна. Характеризуются источниковая база и историография избранной темы.
Первая глава «Академия истории материальной культуры» посвящена рассмотрению истории одного из ведущих гуманитарных центров страны, пережившего в исследуемый период масштабные реорганизации, связанные как с особенностями развития отечественной гуманитаристики, так и с изменениями в государственной политике.
В параграфе 2.1. «От Императорской Археологической комиссии к Академии истории материальной культуры» рассматриваются причины, особенности и ход организации Академии истории материальной культуры.
Академия истории материальной культуры была создана в результате масштабной реорганизации Императорской Археологической комиссии, работавшей с 1859 года. К началу исследуемого периода понимание необходимости изменений в организации археологической науки в России высказывались постоянно и исходили непосредственно от ученого сообщества, не являясь таким образом прямым следствием кардинальных социально-политических изменений в стране. В частности, Февральская революция не оказала существенного влияния на судьбу учреждения, явившись лишь катализатором стремлений ученых к превращению Комиссии в ведущую научную силу страны.
Значительно более трудным оказалось для учреждения время первых месяцев Советской власти, трудности которого, однако, не прервали преемственности в развитии археологической науки. Новая власть поддержала идею создания Академии, призванной стать учреждением «аналогичным Академии Наук, но с специальной задачей исследования памятников материальной культуры» . Единственным серьезным вмешательством в реализацию проекта, как и в жизнь учреждения вплоть до конца 1920-х гг., было
Фармаковский Б.В. К истории учреждения Российской Академии истории материальной культуры. [Пг., 1921]. С. 9.
навязанное название - Российская Академия истории материальной культуры, которое, впрочем, вполне удовлетворяло большинство сотрудников .
Несмотря на активное участие в реализации проекта многих представителей ученого сообщества (А.А. Миллера, С.Ф. Ольденбурга, Б.В. Фармаковского, С.А. Жебелева, А.А. Спицына, С.Ф. Платонова и др.), ключевой фигурой в этом процессе по праву можно считать Н.Я. Mappa, в ноябре 1918 г. возглавившего учреждение. Ученый являлся одним из самых талантливых организаторов и администраторов эпохи. Кроме этого, он полностью устраивал новую власть, являясь посредником между ней и академической элитой. Н.Я. Марр не имел твердых политических пристрастий, что помогало ему успешно сотрудничать и с Л.А. Кассо, и с министрами временного правительства (например, А.А. Мануйловым), и с большевиками. Таким образом, кандидатура Н.Я. Mappa была идеальной, несмотря на неприятие коллегами его яфетической теории и очень сложного характера ученого.
В параграфе 2.2. «Власть и Академия: сотрудничество и споры» рассматриваются вопросы взаимоотношения Академии с властью, стратегии поведения ее руководства в 1920-х гг.
Сближение Академии и власти автоматически сводило на нет желание академического сообщества к полной независимости от государственной идеологии. Аполитичность могла лишь представляться формой независимости, но в реальности таковой не являлась.
Несмотря на признание и значительную поддержку со стороны властей, Академии приходилось буквально бороться за нормальное обеспечение своей работы. При этом ученое сообщество зачастую не скрывало, что важнейшей составляющей его союза с властью является материальная поддержка со стороны последней. В условиях «вегетарианских» 1920-х оно не боялось открыто заявлять о своих требованиях руководству страны.
Жизнь учреждения также могла осложняться внутренними конфликтами. Многие категорически не принимали стиль управления Н.Я. Mappa, однако его фигура была безальтернативной, что понимали как его сторонники, так и противники.
Наиболее чуткие к политическим переменам ученые достаточно рано поняли, что сотрудничество с большевиками подразумевает необходимость принятия материалистической идеологии. Предпосылки идеологического прессинга стали улавливаться в середине 1920-х гг. В ГАИМК первым, кто осознал необходимость введения марксизма, явился Н.Я Марр. На заседании 7 апреля 1924 г. им была зачитана ближайшая программа действий, включавшая, в частности пункт о введении «в работу Академии лица с марксистской подготовкой» и создании Комиссии под руководством А.В. Луначарского, которая стала центром освоения марксизма в Академии .
Платонова Н.И. Российская академия истории материальной культуры. Этапы становления (1918-1919 гг.) // Советская археология. 1989. № 4. С. 11. 92 Журнал заседания Совета РАИМК от 7 апреля 1924 г. //РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1 (1924). № 4. Л. 18 об.-19.
19
Период 1925-1927 гг. стал очень значимым в истории взаимоотношений ученых-археологов и власти. Впервые между ними начали отчетливо проявляться противоречия, а также признаки грядущего тотального торжества яфетидологии.
Академия, включившая в свой состав ведущие гуманитарные силы страны, главных ученых «старой школы», до последнего момента стремилась сохранить свободу от политических тревог, остаться неким «заповедником». Будучи искренне убежденными в определяющей роли науки для развития государства, они ставили ее несомненно выше любой власти. Стратегию Академии в исследуемый период можно условно назвать стратегией «наукократического договора», который был разорван по инициативе власти в конце 1920-х гг.
В параграфе 2.3. «Перелом конца 1920-х» рассматривается история Академии рубежа 1920-30-х гг., когда власть санкционировала и активно проводила политику, направленную на перестройку всей науки на основах марксизма-ленинизма. Для ГАИМК перелом начался с так называемого «дела» академика А.С. Жебелева, ставшего символом кардинальной смены курса власти по отношению к учреждению. Стремление руководителей Академии (Н.Я. Mappa, С.Ф. Ольденбурга и др.) спасти коллег от репрессий потребовало от них признания вымышленных ошибок и горячей поддержки деятельности новых сотрудников Академии, проводников линии партии, таких как Ф.В. Кипарисов, С.Н. Быковский и др. Парадокс ситуации заключался в том, что чистки проводились под лозунгом окончательного утверждения в археологии марризма. Позиция Н.Я. Mappa, фанатично преданного своей теории, в данной ситуации заслуживает уважения. Он изо всех сил заступался за попавших в немилость и требовал принятия тезиса о том, что Академия достигла некоторых успехов не благодаря ему одному, а благодаря коллективной работе . Тем не менее, именно Н.Я. Марр стал символом этой сложной перестройки, начавшейся в конце 1920-х гг.
Вторая глава «Яфетический Институт» посвящена рассмотрению возникшего в 1921 г., совершенно нового для академической науки учреждения. Его стремительный рост, когда из крохотного центра по изучению мало кому понятной яфетидологии через 10 лет он стал «единственным академическим
94
центром, в котором занимаются языкознанием» , является уникальным примером в отечественной истории.
В параграфе 3.1. «Предпосылки организации Института»рассмотрен вопрос предыстории его создания, попытки Н.Я. Mappa создать учреждение, в основу которого была бы положена яфетическая теория.
Уход Н.Я. Mappa в теоретическую лингвистику, в которой он был полным дилетантом, был связан с вынужденным прекращением археологической деятельности во время Гражданской войны. Реализации его идей до второй половины 1910-х гг. мешало скептическое к ним отношение учителя В.Р. Розена, противодействие значительной части научного сообщества, а также охранительная политика царского правительства.
Материалы по чистке сотрудников ГАИМК // РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1 (1930). № 4. Л. 283. Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. М., 1991. С. 107.
20
Первые попытки реализации своих проектов ученый начал сразу после Февраля 1917 г., создав Кавказский историко-археологический институт, явившийся первым учреждением, во главу построения которого клалось яфетическое языкознание . Развить успех он смог только после разочарования в идеях грузинского национализма и окончания Гражданской войны, увидев в большевиках возможных покровителей его теории. Объединяло Н.Я. Mappa с новыми лидерами и предельная революционность мышления, характерная для торжествовавшей авангардной культуры. Идеи ученого, стремившегося к перевороту не только в лингвистике, но и в гуманитаристике в целом, коррелировали с радикальными идеями новой власти, что логично приводило к их поддержке.
В параграфе 3.2. «Развитие концепции Института и путь к марксизму» исследуется проблема адаптации «нового учения о языке» Н.Я. Mappa к государственную идеологию во второй половине 1920-х гг.
Идея организации Яфетического Института была связана с ростом теоретических изысканий Н.Я. Mappa, идеям которого стало тесно в рамках кавказских материалов. К этому времени ученый хотел вывести свою теорию на новый уровень, и сплочение специалистов-единомышленников в одном учреждении стало воплощением его заветной мечты. Яфетический институт являлся базой для разработки и пропаганды «нового учения о языке». Активная научная работа началась сразу же после организации Института, чему во многом способствовала поддержка со стороны коллег ученого (в первую очередь, у представителей смежных дисциплин).
Желание победы в борьбе с оппонентами, которых у Н.Я. Mappa было предостаточно, в то время не могло не привести к введению в науку «политического момента». Уже с начала 1920-х годов ученый активно участвовал в общественно-политической работе, а сам Институт всегда был более лоялен по отношению к власти, нежели многие другие гуманитарные учреждения страны. Н.Я. Марр сознательно добивался признания своей теории со стороны властей, полагая что возможность реализации крупных проектов в «ближайшие по крайней мере десятилетия» существует только в рамках масштабной государственной помощи . При этом он не боялся быть требовательным, полагая, что «резкость помогает ясной формулировке мыслей», и «особой беды в резком тоне» нет, в том числе и в общении с властью .
Процесс перехода Н.Я. Mappa к марксизму, несмотря на то, что ученый никогда не боялся коренного пересмотра положений своей теории, был достаточно сложен. Свое учение он ставил однозначно выше любой идеологии, однако уже с 1924 г. начинается процесс постепенной привязки «нового учения о языке» к марксизму. Одной из главных причин успеха теории у власти стала ее способность
95 Марр Н.Я. К вопросу об учреждении Института Яфетидологических изысканий // СПФ АР АН. Ф. 77. Оп. 1.
№ 1. Л. 11; Положение об Институте яфетидологических изысканий Российской Академии наук // Яфетический
сборник. Пб., 1922. Вып. I. С. XI.
96 Марр Н.Я. [Об университете на Кавказе] // СПФ АР АН. Ф. 800. Оп. 1. № 922. Л. 1.
И.А. Орбели, о работе ЯИ // СПФ АР АН. Ф. 800. Оп. 1. № 2270. Л. 3.
21
(о чем говорил и сам Н.Я. Марр), быть использованной при решении любых практических научных задач. На любую научную проблему, от решения которой зависел успех социалистического строительства, у яфетидологии уже был готов ответ. В Институте при негласной поддержке его руководителя создавалась впоследствии принятая властью легенда о том, что именно Н.Я. Марр заложил основы марксистской лингвистики еще до революции.
В параграфе 3.3. «От Н.Я. Mappa к марризму»рассмотрен период в истории Яфетического Института, когда он, при поддержке власти, стал одним из ведущих гуманитарных учреждений страны, а учение Н.Я. Mappa превратилось в догму для большинства гуманитарных наук.
С середины 1920-х гг. дискуссии по вопросам языкознания перестают быть научными, скатываясь до уровня взаимных политических обвинений. При фактическом отсутствии талантливых последователей, Н.Я. Марр был вынужден сделать ставку на тех, кто видел в яфетидологии марксизм и готов был вести борьбу против «буржуазного языкознания». Свою некомпетентность в лингвистике марристы (В.Б. Аптекарь, Ф.П. Филин, Л.Г. Башинджагян и др.) компенсировали верой в истинность «нового учения о языке» и активной борьбой за его признание единственно подлинно марксистским.
«Стихийный марксизм» яфетической теории, заручившейся поддержкой
А.Я. Вышинского и, видимо, самого И.В. Сталина, сменяется в эти годы «осознанной разработкой марксистско-ленинской методологии в области науки о языке» . К 1930 г теория Н.Я. Mappa была целиком и полностью признана марксисткой, что декларировалось в официальных документах Института, а сам ученый в течение нескольких десятилетий стал считаться первым и главным проводником «в область лингвистических работ основ марксизма-ленинизма» . В связи с этим Яфетический Институт был переименован в Институт языка и мышления. Показательно, что если в ГАИМК Н.Я. Марр во многом сам стал жертвой инициированных властью и ортодоксальными марксистами кампаний, то в языкознании он их по сути возглавлял, за что по праву стал считаться одним из идеологов и символов репрессий в отечественной науке конца 1920-х - 1940-х гг.
Автор яфетической теории и создатель Яфетического Института изначально стремился к абсолютному лидерству в научном мире, к полному торжеству своей неординарной и невостребованной большинством коллег теории. Теория Н.Я. Mappa оказалась в условиях советского государства тем же, что и марксизм -скорее верой, а не научным учением.
Третья глава «Институт по изучению мозга и психической деятельности» посвящена рассмотрению истории одного из ведущих в рамках исследуемого периода центров, в котором наиболее последовательно реализовывалась идея комплексного подхода к изучению человека - Института мозга, выделенного из состава Психоневрологического Института в 1918 г.
Башинджагян Л.Г. Краткий очерк истории Института языка и мышления им. Н.Я. Mappa // СПФ АР АН. Ф. 77. Оп. З.№76. Л. 78. 99 Мещанинов И.И. Общее языкознание за двадцать лет // СПФ АР АН. Ф. 77. Оп. 3. № 87. Л. 5.
22
В параграфе 4.1. «Предпосылки организации Института»рассмотрена история становления и развития частного Психоневрологического Института в контексте государственной культурной политики.
Активная научная и административная деятельность основателя Института В.М. Бехтерева являлась важной составляющей поэтапного развития гуманитарного знания в стране как в императорский, так и в большевистский периоды. Целью созданного в 1907 г. Психоневрологического Института провозглашалась разработка и распространение «знаний в области психологии и неврологии, а также сопредельных с ними наук» . Институт должен был заниматься проблемами, которые входили в компетенцию большинства антропологических наук . В нем преподавали ведущие ученые своего времени: Н.И. Кареев, Н.О. Лосский, П.Ф. Лесгафт, Н.А. Гредескул, Э.Л. Радлов, Е.В. Тарле, И.А. Бодуэн-де-Куртэне, В.А. Вагнер, М.А. Рейснер и др. С Институтом плотно сотрудничали И.Е. Репин, А.Ф. Кони и М. Горький.
Отношение власти к Институту было неоднозначным. С одной стороны, оно было вполне благожелательным, что выразилось, в частности, в даровании ему земельного участка под строительство собственных зданий, периодических казенных ассигнованиях и, хотя и не сразу, в предоставлении льгот слушателям по воинской повинности. С другой стороны, Институт всю свою историю привлекал повышенное внимание полиции: уже в 1909 г. более трети преподавательского состава числились как «лица неблагонадежные в политическом смысле» Отношения с властью самого В.М. Бехтерева, писавшего революционные поэтические произведения, с восторгом встретившего революцию 1905 г. и студенческие волнения, также складывались достаточно сложно. Дважды Институт оказывался под угрозой закрытия -в 1914 г. ив 1917 г. Но если в первом случае его спасла начавшаяся война, а также уверения администрации в полной
103
лояльности и готовность предоставить помещения и ресурсы в помощь армии , то во второй раз правительственное предписание о закрытии пришло, когда министры царского правительства уже сами не имели власти.
В параграфе 4.2. «Предпосылки организации и деятельность Института по изучению мозга и психической деятельности»рассматривается история создания Института мозга, ставшего наследником Психоневрологического Института в деле междисциплинарного, комплексного подхода к изучению личности.
Проекты создания Института по изучению мозга озвучивались В.М. Бехтеревым в конце 1916 г., а затем в мае 1917 г., но оба раза не получали поддержки. После октября 1917 г. в условиях отсутствия частных вложений и
Устав Психоневрологического Института // Свод Законов Российской Империи ... СПб., 1912. Кн. 4. Т. XI. Ч. 1. Свод Уставов Учебных Учреждений и Учебных Заведений Ведомства Министерства Народного Просвещения. Приложение к ст.93, п. 16. СЗ, по прод. 1908 г. С. 352.
101 Логинова НА. Опыт человекознания: история комплексного подхода в психологических школах
В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева. СПб., 2005. С. 59.
102 Цит. по: НикифоровА.С. Бехтерев. М., 1986. С. 210.
103 Акименко MA., Шерешевский A.M. История института имени В.М. Бехтерева в документальных материалах.
Ч. 1. 1907-1918гг. СПб., 1999. С. 180.
23
надежды исключительно на помощь правительства В.М. Бехтерев оказался одним из ученых, кто практически сразу пошел по пути сотрудничества с большевиками, хотя и не разделял многие из их идей. Октябрьский переворот оказал противоречивое влияние на развитие Психоневрологического Института. Если университет, состоявший при нем с 1916 г., просуществовал только до лета 1919 г., то проект Института мозга, наряду со многими другими, был полностью поддержан.
В Институт были приглашены такие видные специалисты и сторонники междисциплинарных исследований, как Н.А. Гредескул, П.А. Сорокин, А.С. Звоницкая, Т.К. Розенталь, Н.М. Щелованов, А.А. Крогиус, В.П. Кашкадамов и др. Учреждение с готовностью откликалось на запросы новой власти -ключевыми в нем становятся исследования трудовых отношений, коллективной рефлексологии, педологии и социальной евгеники.
В Параграфе 4.3. «От «тяготения к марксизму» до «бехтеревщины». Институт Мозга в условиях идеологической борьбы 1920-х годов»исследуется судьба Института в условиях «битвы за марксизм» 1920-х годов.
С началом идеологической борьбы в психологии, В.М. Бехтерев начал отстаивать право рефлексологии на марксизм, добившись в этом некоторых успехов. Однако в середине 1920-х годов ученый попал под огонь критики как «механист» и «метафизик», и после его смерти рефлексология была объявлена учением, враждебным марксизму. Его ученики и последователи изо всех сил старались представить В.М. Бехтерева первым и наиболее последовательным проводником основ материализма в науку о человеке, однако эти попытки оказывались безуспешными. Смелые и не всегда принимаемые традиционной наукой идеи (универсальные законы исторического развития, передача мыслей на расстоянии, социальная евгеника и т.п.) не нашли поддержки у власти.
На рубеже десятилетий сотрудникам Института пришлось отказаться от многих заветов В.М. Бехтерева, все больше разбавляя их голословными заявлениями о диалектике и марксизме. В 1932 г. коммунист А.А. Таланкин, став руководителем сектора психологии и педологии Института, озвучил термин «бехтеревщина», с которой и начал активно бороться. Критика В.М. Бехтерева однако сочеталась с признанием его заслуг, но лишь в области психоневрологии и психиатрии. Истинный В.М. Бехтерев - один из самых смелых мыслителей эпохи, во многом определявший вектор развития ряда гуманитарных наук - еще несколько десятилетий будет храниться только в памяти своих ближайших учеников, старых изданий и архивных документов.
Статус В.М. Бехтерева, никогда не являвшегося членом Академии наук, несмотря на все звания и регалии, не позволял претендовать на роль настоящего лидера ученого сообщества, в отличие, скажем, от его главного оппонента И.П. Павлова. Он стремился обеспечить спокойное и достаточно свободное существование рефлексологии, возможность реализации своих проектов с надеждой на их государственную поддержку. Себе он отводил роль некоего суверенного лидера, что в условиях жесткого контроля над наукой и наличия
24
стремлений со стороны государства к ее идеологическому единообразию, оказалось невыполнимым.
В Заключении суммируются итоги исследования и делаются общие выводы.
Характерной особенностью сотрудничества науки и власти было восприятие ученым сообществом государства как гаранта развития науки, единственного и обязательного источника финансовой и политической поддержки различных крупных проектов. Этим объясняется как недостаточно конструктивное взаимодействие со слабевшей царской властью, так и отсутствие со стороны ученого сообщества поддержки Временного правительства, несмотря на предпринятое им «освобождение» науки. В свою очередь, показательно, что многие ключевые фигуры научного мира сделали выбор в пользу стратегии активного сотрудничества с большевистской властью, мобилизующая и всепроникающая роль которой в научной сфере начала ярко проявляться практически сразу после Октября. Одновременно, в исследуемую эпоху ученые не считали себя в полной мере «государевыми слугами», несмотря на то, что в подавляющем большинстве являлись убежденными государственниками.
Советское правительство зачастую вполне охотно поддерживало проекты в обмен на лояльность и готовность к сотрудничеству в рамках таких задач новой власти, как, общественное просвещение, исследование трудовых отношений и т.п. До конца 1920-х годов оно воздерживалось от серьезного вмешательства в работу учреждений, предоставляя им относительную свободу. Лидеры ученого сообщества могли напрямую лоббировать свои интересы, обращаясь за помощью непосредственно к партийным лидерам даже при том, что многие из реализуемых в это время проектов были явно далеки от марксизма, постепенное введение которого началось с середины 1920-х гг.
В условиях как царской, так и большевистской России развитие науки, успешность отстаивания ее интересов напрямую зависели от научных и административных талантов лидеров ученого сообщества. Эпоха «ученых-диктаторов», начавшаяся еще до революции, со временем лишь развивалась, дойдя в период сталинизма до своего пика - концепции «одна наука - один лидер». При всей общности ученой корпорации каждый из ее лидеров проводил свою, во многом индивидуальную, политику в отношениях с властью, которая зависела от таких факторов, как политические пристрастия ученого, его амбиции, личностные убеждения, приверженность корпоративным установкам и готовность идти на компромисс.
В рамках послереволюционной действительности стратегия, направленная на несомненное, тотальное лидерство имела наибольшие шансы на успех. Значимую роль играло и соответствие «стилю мышления» эпохи, принципам научного квазимарксизма, главный из которых утверждал, что любые научные идеи, проекты или теории должны считаться и восприниматься как марксистские, а вовсе не обязательно таковыми являться.
25
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
Статьи в ведущих рецензируемых журналах и изданиях:
Сидорчук И.В. Две судьбы утопии: лингвистические теории Н.Я. Mappa и Л.С. Липавского в контексте государственной культурной политики 1920-1930-х гг. // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Серия «Гуманитарные и общественные науки». 2011. Вып. 2. С. 144-149 (0,5 п.л.).
Сидорчук И.В. Н.Я. Марр и государственная культурная политика 1917-1930 гг. // Вестник СПбГУ. Серия 2. 2011. Вып. 4. С. 88-93 (0,4 п.л.).
Другие публикации:
3) Сидорчук И.В. Философия Л.Н. Толстого как элемент субкультуры
сообщества ученых-обществоведов конца XIX - начала XX в. (На примере работ
Н.И. Кареева, В.М. Бехтерева и П.А. Сорокина) // III научная конференция
студентов и аспирантов (Исторический факультет СПбГУ) 18 ноября 2008 г.): Сб.
науч. материалов. СПб, 2009. С. 61-65. (0,3 п.л.).
4) Сидорчук И.В. Неопубликованное письмо В.М. Бехтерева к А.С. Лаппо-
Данилевскому как источник по истории науки (к вопросу о создании единой науки
о человеке в начале XX в.) // Университетский историк. Альманах. Вып. 7. СПб.,
Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.